Публикация: Ухтомский А. А. Наследие русской академическрй библеистики начала ХХ века и ее значение для современности // Христианская мысль. – 2009-2010. – № 5. – С. 68-73.

Развитие русской православной библеистики всегда шло в свете учения Священного Предания. Русская православная богословская наука критически относилась к тем научным изысканиям, которые противоречили или искажали истинное христианское учение, переданное Христом. Так, например, многие труды русской богословской науки были написаны в ответ на еретические сочинения западного христианства. Среди них – «Толковая Палея», «Книга Кааф» (сборник толкований на избранные места из библейских книг), созданные не позднее XIII века в Юго-Западной Руси. А также «Речи философа», «Слово о Законе и благодати», «О вере христианской и латинской», «Грамота о Новгородских еретиках», «Прения с греками о вере», «Послание на жиды и еретики» и другие. Некоторые труды (в частности, «Православно-догматическое богословие» митрополита Макария (Булгакова)) написаны в стиле скрытой полемики между Православной Церковью и Римско-Католической Церковью.

Один пример из русской библейской науки: создание в Новгороде первого полного перевода Библии на славянский язык во времена Новгородского митрополита Геннадия (1499 г.). До того времени библейские тексты были разрозненны и существовали в сборниках различного рода. В издании этого текста участвовал монах доминиканец. Те библейские книги, которых недоставало в славянском переводе, были переведены заново. Для православной библеистики вопрос исследования текста Библии состоял в исправлении отдельных книг и всей Библии и более точному ее переводу. «При своем христианском просвещении русские приняли славянскую Библию с греческого перевода и доселе удерживают ее в исключительном священно-богослужебном употреблении. Традиционно усвоена у нас и привилась благоговейная преданность к славянскому тексту» [1; c. 43]. Постепенно, как это произошло с изданием Геннадиевской Библии, возникла необходимость: 1) выяснить достоинство греческого перевода Семидесяти толковников (который лежал в основе славянского перевода Библии) сравнительно с еврейским оригиналом и 2) найти наиболее исправленную в текстуальном отношении славянскую версию текста Библии. Оба эти вопроса были поставлены в XIX столетии в связи с переводом Библии на русский язык. С санкции императора и при непосредственном участии членов Святейшего Синода и профессорской корпорации духовных школ России Российское Библейское Общество издало первый перевод Нового Завета на русский язык в 1821 и 1823 гг. Издания отличались наличием (1821 г.) и отсутствием (1823 г.) славянского текста Нового Завета. Оба издания содержат идентичный текст Нового Завета в русском переводе.

Требования, которым должен был соответствовать новый перевод, составлены одним из переводчиков – митрополитом Филаретом (Дроздовым), и изложены в решении Комиссии духовных училищ. Одно из требований, содержащихся в документе, гласило: «греческого текста, как первоначального, держаться в переводе преимущественно пред славенским; но слов, избыточествующих в славенском, не исключать из текста, а только отличать их знаками» [2;c. 27-28]. Выше мы говорили, что в русской библеистике в XIX веке стала насущной необходимость выяснения отношения между греческим и еврейским текстом Библии и поиск наиболее удачной версии Библии на славянском языке. Эти вопросы и решались в контексте перевода Библии на русский язык. Были приверженцы как еврейского текста Библии, так и его греческого перевода. К примеру, Н. Н. Корсунский доказывал, что текст Семидесяти толковников имеет большое значение для восстановления первоначального вида подлинного библейского текста; с другой стороны, этот перевод во многом отступает от оригинала. Профессор П. И. Горский-Платонов превозносил еврейский текст, сводя все различия между ним и переводом семидесяти к ошибкам и недочетам переводчиков. Епископ Феофан (Говоров) превозносил греческий текст, считая масоретскую редакцию безнадежно испорченной. Митрополит Филарет являлся одним из сторонников использования греческого текста Библии перед еврейским текстом. В частности, митрополит Филарет констатировал и аргументировал (в записке «О догматическом достоинстве и охранительном употреблении греческого и славянского переводов Священного Писания»), что I) «…тексту Семидесяти толковников надлежит усвоять догматическое достоинство, в некоторых случаях равняющее оный подлиннику и даже возвышающее над тем видом еврейского текста, какой представляется общепринятым в изданиях новейшего времени»; ІІ) «…впрочем, уважение к тексту Семидесяти толковников не должно быть такое исключительное, чтобы текст еврейский надлежало оставить совсем без внимания; справедливость, польза и необходимость требуют, чтобы и еврейский текст также в догматическом достоинстве принимаем был в соображение при истолковании Священного Писания»; III) «но дабы при употреблении еврейского текста в пособие к изъяснению Священного Писания не дать места произволу, поставить в сем деле преграду против уклонения от точности православных догматов и охранить священную важность текста Семидесяти в древней его чистоте, – для сего в учении о Священном Писании, или в священной герменевтике, должны быть предлагаемы охранительные правила, извлеченные из существа дела и из примеров церковных и отеческих» [3; c. 44].

Таковы тенденции развития русской академической библеистики.

Изложим дальнейшую судьбу Российского Библейского Общества и первого русского перевода Нового Завета, успех которого был безоговорочным. Мистицизм и антиправославная деятельность, которыми была проникнута дальнейшая деятельность Российского Библейского Общества, бросили тень и на сам перевод Нового Завета как на главное детище Российского Библейского Общества. Аргументация против перевода совпадала с аргументацией против Российского Библейского Общества. С начала 20-х гг. XIX века отношение к Российскому Библейскому Обществу и к переводу резко изменилось, что было связано с подъемом революционного движения на территории Западной Европы и в России. «В 1920 г. вспыхнули восстания в Испании, Неаполе, Пьемонте, Португалии, подготовленные тайными политическими обществами… В этом же году и, несомненно, также в связи с подъемом революционного движения в Западной Европе против библейских обществ резко выступили и римские папы, как известно, всегда противившиеся переводу Библии на народный общепонятный язык» [4;c. 135]. Как видим, прямых и косвенных врагов у перевода Нового Завета было больше чем достаточно, чтобы создать негативное впечатление о самом переводе. В 1826 г. деятельность Российского Библейского Общества была приостановлена. «В результате, сочетание частных амбиций, страха, консерватизма и некоторых «научных» воззрений привело к официальному неприятию русского перевода Священного Писания в последние годы царствования Александра I и на всем протяжении правления Николая I» [5]. Сам митрополит Филарет не терял надежды на пробуждение интереса к переводу Библии и Нового Завета в частности.

Прежде чем перейти к описанию издания полного перевода Библии на русский язык, следует рассказать о переводе профессора Санкт-Петербургской Академии Герасима Петровича Павского и новых тенденциях в русской библиологии. Уже после запрещения Библейского общества Павский на лекциях в Санкт-Петербургской Академии читал студентам свои переводы из Ветхого Завета, дополненные пояснениями. Историк И. А. Чистович так писал о переводе Павского: «Это – исторический памятник, который для науки никогда не потеряет своей цены как произведение русского ученого, приобретшего знаменитое имя, и как первый опыт перевода ветхозаветных книг с еврейского языка на русский» [6; с. 207]. В 1841 г. митрополит Киевский Филарет (Амфитеатров), противник русского перевода Библии, получил донос об опасности нового подпольного перевода. После того, как к делу подключился Обер-прокурор Синода граф Н. А. Протасов, в отношении Павского было начато следствие. Около 300 экземпляров перевода было изъято и уничтожено. Несколько копий было сохранено в Синоде и засекречено. Дело окончилось «келейным» увещанием ученому и приказом держать участников нелегального печатания перевода литографическим способом под наблюдением.

Герасим Павский является основоположником русской библейско-исторической школы (воспринявшей т. н. новую исагогику). Представители русской библейско-исторической школы исходили из мысли, что догматическое значение, богодухновенность и каноничность Священных книг не зависят от решения чисто научных вопросов об их датировке и авторстве; и поэтому нет необходимости абсолютизировать старую исагогику, рассматривая ее взгляды как непреложную вероучительную истину. (Старая исагогика – условное обозначение господствовавших до 19 в. взглядов на происхождение библейских книг. Старая исагогика стремилась установить авторство для каждой священной книги даже тогда, когда данных для этого было недостаточно). Это направление русской библеистики уделяет большое внимание историческому, земному аспекту Писания, но в то же время оно свободно от крайностей протестантской библеистики, которая нередко выдвигала на первое место литературно-историческую критику в ущерб духовному истолкованию Слова Божьего. При расположении текстов Священного Писания Павский не следовал тому порядку, в котором они находятся в Ветхом Завете, а руководствовался принципом хронологии. Так, перевод Ис. он начал с 6:1–11; затем перешел к 1:1–28; 5:1–30 и т. д. Против каждого отрывка он ставил предполагаемую дату. Главы 2-й части Ис. он пометил датой «ок. 540 до Р. Х.», тем самым молчаливо признавая теорию о Второисаии. Таковыми были начинания Герасима Павского и зарождение нового течения в русской академической библеистике.

В 1859 г. по ходатайству митрополита Филарета (Дроздова), была возобновлена работа по переводу Библии, который осуществлялся в духовных школах. Текст рецензировался Святейшим Синодом и лично митрополитом Филаретом. В 1863 г. был издан новый Синодальный перевод Нового Завета. Он вошел в состав Библии, изданной в 1876 г.

Святейшим Синодом были выдвинуты новые требования к переводу, ужесточенные по сравнению с указаниями, предъявленными к переводу Российского Библейского Общества 1821 г. Приводим указание Святейшего Синода, имеющее отношение к текстуальной стороне перевода: «…2) чтобы подлинный текст для перевода употребляли той редакции, какой употребляется у нас новый завет для духовных училищ, потому что этой редакции держится церковь восточная; 3) впрочем, ежели бы оказалась уважительная нужда обратить внимание на подлинный текст других редакций (например, при усмотрении несогласия подлинного текста означенной редакции с нашим славянским переводом), то чтоб допускалось и сие, но в сем случае поставляется в обязанность указать на той же странице внизу под чертою, с какой именно редакции сделан перевод, отступающий от принятой редакции; 4) чтоб всегда неизменно составляли перевод, совершенно точно выражающий подлинник, впрочем, соответственно свойству языка русского и удобовразумительно для читающего; 5) чтоб размещение слов соответствовало свойству языка русского и благоприятствовало ясности речи; 6) чтоб слова и выражения при переводе употреблялись всегда общепонятные, но употребляющиеся в высшем обществе, а отнюдь не простонародные…» [7; c. 314]. Источником перевода должен служить греческий текст Нового Завета, принятый в Восточной Церкви. Перевод должен совершенно точно передавать оригинал, но из него необходимо исключить вульгаризованные слова. Т. о., сравнительно с предыдущим переводом настоящий перевод должен слепо следовать греческому тексту в ущерб русскому языку. «…В основание перевода положена была редакция Московского издания греческого Нового Завета 1810 года, которая воспроизводит textus receptus, совершенно сходна с греческим богослужебным текстом и наиболее близка к славянскому переводу. Пособиями служили издания Христ. Фрид. Маттея и Map. Авг. Шольца, стоящие также весьма близко к восточно-византийской форме текста» [8; c. 78]. С другой стороны, некоторые современные публикации указывают, что перевод 1863 года является переработкой перевода 1819–1821 гг.: «В общем и целом Синодальный перевод является переработкой предшествующих ему переводов, что особенно заметно в тексте НЗ. Однако и здесь последовательно и аккуратно проведена редактура перевода, изданного РБО в 1823 г.» [10; c. 156].

Синодальный перевод отличается от предыдущего перевода возвратом к церковнославянскому тексту, буквальностью и излишней сдержанностью. С 1920 года он печатается с орфографическими исправлениями.

Синодальный перевод не избежал критики, которая сводилась к двум главным возражениям: 1) «…пред высшею церковною властью стоит непочатая еще задача привести в надлежащее соответствие с требованиями времени русский синодальный перевод Библии. Этот перевод завершен, правда, недавно – всего в 1875 году, но на нем вполне отразились все особенности не любимого детища, а пасынка духовного ведомства, и он неотложно требует пересмотра или еще лучше – полной замены» [9; c. 32]; 2) оригинал лишен однородности, представляя собой смешение еврейского и греческого текста.

Рассмотрим еще один перевод Библии, в котором не участвовала академическая корпорация, но который проявляет тенденции русской академической библеистики. В 1906 году был опубликован полный перевод Нового Завета, выполненный Константином Петровичем Победоносцевым. Этот труд назван в предисловии «опытом к усовершенствованию перевода на русский язык священных книг Нового Завета», который должен быть лишь стилизацией славянского перевода. Стилизация привела к большей архаизации и «ославяниванию» самого славянского текста. Кроме того, в переводе удалены стилистические дополнения, сделанные в русском переводе Российского Библейского Общества и Синодального перевода для лучшего понимания смысла текста. Оригиналом переводчику служил TR. Проф. Евсеев И. Е. отмечал: «Что касается текста, с которого переводил Победоносцев, то, по-видимому, это был греческий Textus Receptus одного из изданий, имевших хождение в России в конце XIX в. Пользуясь в основном Синодальным, он был знаком с более ранними русскими переводами, а также с предложениями Филарета Московского по переводу Библии (которые при его же содействии были опубликованы). Не исключено, что Победоносцев обращался и к иностранным изданиям Библии» [12; c. 18-19]. В свое время перевод был встречен весьма доброжелательно: «…Язык нового перевода нельзя считать искусственно сочиненным, а правильнее назвать воссозданным… В общем же, труд К. П. Победоносцева существенно облегчает усвоение новозаветного слова Божия в соответственном настроении (которое здесь есть самое главное), и – мы уверены – даст добрый плод по роду своему в благочестивых умах и христианских сердцах. Буди! Буди!» [13; c. 328-329].На современном этапе развития русской библеистики мы вправе признать, что данный перевод является таким примером перевода, который показывает нецелесообразность попыток сопряжения в русском переводе двух языков: русского и славянского, а также успешность русификации славянского текста Нового Завета. Перевод не мог быть неизвестным в научных кругах России. Необходимость пересмотра славянского перевода Нового Завета, Синодального перевода и вообще вопрос о библейских переводах на русский язык был поставлен на повестку дня уже на Соборе РПЦ 1917 г. Перевод Константина Петровича Победоносцева был одним из немногих переводов Нового Завета на русский язык, который зависел (хоть в какой-то степени) от славянского.

Славянский же текст Библии требовал дальнейшего улучшения. Н. Н. Глубоковский пишет, что «неудовлетворительность существующего славянского перевода давно сознавалась в России и вызывала научную пытливость к изысканию мер для ее устранения» [11; c. 50]. Ректор Московской Духовной Академии протоиерей А. В. Горский вместе с К. И. Невоструевым, работая со славянскими рукописями Московской Синодальной Библиотеки, собрали огромный материал и наметили дальнейшие шаги для плодотворной работы по усовершенствованию славянского перевода Библии. В этом направлении также работали: проф. С. И. Якимов («Критические исследования текста славянского перевода Ветхого Завета в его зависимости от текста перевода 70-ти толковников»); проф. Лебедев В. К. («Славянский перевод книги Иисуса Навина»); проф. Воскресенский Г. А. («К вопросу о научном издании славянского перевода Библии»); проф. Евсеев И. Е. («Очерки по истории славянского перевода Библии»).

Итак, осознана потребность в издании научного славянского текста Библии, собран материал, осталось только объединить усилия для успешного выполнения этого грандиозного плана. В 1915 г. проф. И. Е. Евсеевым при Петроградской Духовной Академии была образована Комиссия по научному изданию славянской Библии, рассчитанному на 9 томов (6 для Ветхого Завета и 3 – для Нового). За годы своего существования (до 1929 г.) Комиссия в составе 29 членов лишь успела наметить проект работы библейского отдела Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917–1918 гг. В проекте выдвигаются следующие требования: 1) пересмотреть, исправить и издать русский и славянский текст Библии; 2) определить состав ветхозаветной Библии; 3) определить значение священной филологии при школьном изучении Священного Писания; 4) рассмотреть вопрос об отношении православных толкователей и исследователей Слова Божия к толкованиям святоотеческим и исследованиям западных библеистов разных направлений; 5) решить вопрос о надлежащем виде перевода богослужебных паремийных чтений; 6) для привлечения к делу изучения и издания Библии широких кругов православного общества по инициативе совета может быть учреждено Русское библейское общество по особому Уставу, выработанному советом.

Осуществить эту колоссальную задачу не позволила революция и кардинальные государственные изменения, вследствие которых многие светила науки, и не только церковной, вынуждены были покинуть страну, выехать за рубеж и там продолжать свои научные разыскания. После революции происходит поворот в библейской академической науке, выразившийся, в частности, в привлечении западных исследований и других тенденциях.

Таким образом, в течение всего XIX века вплоть до 1918 года русская академическая библеистика достигла следующих результатов: 1) в текстологии – упразднение господства текста Семидесяти толковников как такового, который имеет преимущественный авторитет в деле перевода Священного Писания; 2) в герменевтике – появление нового направления – исторического – и новой исагогики; 3) в практике перевода – создание и дальнейшее совершенствование русского перевода Библии; 4) в источниковедении – найдено большое количество славянских текстов и других материалов, необходимых для издания научного текста славянской Библии.

Что же произошло с начатыми научными исследованиями и намеченными планами? В 20-х гг. крупные богословы уехали на Запад (Париж, Белград, София), где и продолжали научные исследования. Здесь следует упомянуть о Н. Н. Глубоковском, который в свой статье «Славянская Библия» (София, 1922) вновь рассматривает вопрос о взаимоотношении греческого текста Семидесяти толковников и еврейского масоретского текста. В большевистской России невозможно было заниматься библейскими исследованиями. Лишь только в 70-х гг. группой библеистов Ленинградской Духовной Академии под руководством К. И. Логачева было продолжено дело библейской Комиссии, созданной И. Е. Евсеевым. Были опубликованы важнейшие архивные документы комиссии, а также осуществлен перевод книги Деяний на русский язык. Перевод был сделан с «текста большинства» и представляет собой очередную попытку «согласования» русского и славянского переводов Нового Завета. «…К. Логачев очень часто при расстановке знаков препинания руководствовался субъективными соображениями. Часто он, переводя греческое слово, использовал традиционные слова из Синодального перевода, вместо того, чтобы перевести иначе, а это тоже недочет. Нарекания критиков вызвали и прямые ошибки К. Логачева» [14]. Одна из главных трудностей текста – в его удобочитаемости, по причине буквального перевода, вплоть до копирования стилистики оригинала. Как видим, эта очередная попытка синтезировать славянский и русский текст Нового Завета приводит в тупик.

Другое направление русской библеистики было развито в Свято-Сергиевском институте. Под руководством епископа Кассиана (Безобразова), объединившего филологов, историков, библеистов, был создан первый русский перевод Нового Завета за пределами России как одно из решений тех вопросов, которые были предложены библейским отделом Поместному Собору Русской Православной Церкви в 1918 г. Перевод отличается меньшей архаизацией, большей точностью перевода, чем Синодальный перевод, языком, понятным для современного читателя. Этот Перевод Нового Завета создавался человеком, чья жизнь была посвящена библейским исследованиям (белградский кружок, преподавательская деятельность). Профессиональная филологическая подготовка епископа Кассиана дала возможность постоянно быть в курсе ведущих мировых разработок в данной области. Этому способствовало как личное знакомство с некоторыми библеистами (напр. Доддом), так и обмен научным опытом во время экуменических съездов.

Будучи русским человеком, епископ Кассиан своими трудами продолжил путь русской библеистики. Пользуясь достижениями западной библейской науки в исследовании отдельных пассажей Священного Текста, он брал от них все, что способствовало истолкованию Слова Божия в контексте Церковного Предания. Исследование Священного Писания в русле Священного Предания – таков был принцип епископа Кассиана. Идя Царским путем, он создал удачный компромисс западных теорий и русской текстологии.

В Париже исследования епископа Кассиана были продолжены его последователями: профессором протоиереем Алексеем Князевым и Н. Куломзиным. Использование результатов протестантской и католической библеистики внесло существенный вклад в русскую библеистику. Этот синтез происходит благополучно и сегодня. Можно вспомнить такого библеиста как А. Десницкий, разработавшего принцип библейского параллелизма в русской библеистике. Во времена епископа Кассиана этот принцип только зарождался в среде русской академической библеистики.

Следует заметить, что проекты по переводу Библии на русский язык и издании славянской Библии, намеченные в начале века, осуществляет большей частью не академическая корпорация, а специалисты в области филологии либо литературоведения (переводы С. Лезова, С. Тищенко, И. Левинской). Есть литературный перевод послания к Филиппийцам, выполненный преподавателем Санкт-петербургской Духовной Академии архимандритом Иануарием (Ивлиевым).

Каковы выводы из современного развития русской библеистики?

1) Проекты начала ХХ столетия по пересмотру и изданию русского текста Библии осуществляются частично и не всегда академической корпорацией;

2) Издание славянского текста Библии пока что не осуществлено;

3) Также не существует комментариев на библейские книги, выполненные русскими библеистами. Пока что существуют только переводные комментарии.

4) Использование западных исследований в русской библеистике в целом лишено тех крайностей научного исследования, которые существуют в протестантизме и католицизме. «Либеральная библеистика, при всей своей сложности и разнообразии, представляет собой, на самом деле, новую традицию и новую общину – общину ученых со своими собственными интересами и предубеждениями, выходящими за рамки тех или иных методологий. …Доминирование науки незаметно привело к удивительному убеждению – столь же самодовольному, сколь и нелепому, – что только ученый способен по-настоящему понимать Библию» [15; c. 70]. Православные библеисты стараются избежать неудач либеральной библеистики. В этом им помогают преемственные традиции религиозной школы, которая критически, через призму Предания и литургического опыта, отделяет плевела от семян.

 

1) Глубоковский Н. Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. – М., 2002.

2) Чистович А. И. История перевода Библии на русский язык. – М., 1997.

3) Глубоковский Н. Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. – М., 2002.

4) Рижский М. И. История переводов Библии в России. – Новосибирск, 1978.

5) Тихомиров Б. А. К истории отечественной Библии. Перевод Библии под эгидой Российского Библейского общества. – http: //www.biblia.ru /style.css

6) Чистович А. И. История перевода Библии на русский язык. – М., 1997.

7) Чистович А. И. История перевода Библии на русский язык. – М., 1997.

8) Иванов А. И. Текстуальные памятники Священных новозаветных писаний // Богословские труды. – М., 1960, сб. 1.

9) Евсеев И. Е. Собор и Библия. // Ученые записки. – М., 1995. Вып. 1.

10) Библия. Переводы на русский язык // Православная энциклопедия. – М., 2002.

11) Глубоковский Н. Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. – М., 2002.

12) Новый Завет в переводе К. П. Победоносцева. – СПб., 2000.

13) Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа в новом русском переводе К. П. Победоносцева // Прибавления к Церковным Ведомостям. – СПб., 1907. 17 февраля, №. 7.

14) Переводы Священного Писания. – http://www.teolog.ru/ortodox/articles/perevodnz.html.

15) Стилианопулос Т. Новый Завет: православная перспектива. Писание, предание, герменевтика. – М., 2008.