Христологический догмат – основа Православной церкви. Его влияние ощущается во всех областях Православного учения. Постараемся показать на примерах, как можно пользоваться критерием Халкидонского догмата, но, прежде всего, надо уточнить, какой смысл вкладывается в понятие «критерий» и что имеется в виду, когда называем этот критерий Халкидонским.

Под словом «Халкидонский» разумеется вся та целостная христология, которая была развита древними Соборами. Ее основное выражение – определение, сделанное в 451 г. Проникая в смысл учения о Боговоплощении, необходимо учитывать как предшествующий богословский поиск, так и последующие уточнения и истолкования. Халкидонский критерий представляет собой добротное мерило святых отцов, с помощью которого можно определить степень надежности богословского поиска. В данной работе мы рассматриваем лишь две области, в которых раскрывается плодотворность Халкидонского критерия: экклезиологию и сотериологию. «Христос вочеловечился, дабы человек обожился. Это дело Его благодати спасения, Его Богочеловеческого домостроительства спасения. Обоженный, обогочеловеченный человек, человек, который в Богочеловеческом теле Церкви через святые таинства и святые добродетели исполнился исполнением Исполняющего всяческого во всех (Еф. 1:23), – это и есть христианин» [8, с. 93].

Слово стало плотью (Ин. 1:14); мы верим, что не только с душой человека, с его сознанием, с живыми чувствами, с его волей соединилось Божество в воплощении, но что это Божество пронизало и самую плоть, которую Христос воспринял от Девы Богородицы. «Верим и исповедуем в богослужении, что тело Христово, лежащее во гробе, не подверглось тлению, – потому что смерть Христова была разрывом между человеческой Его душой и человеческим телом, но не была отделением ни души, ни тела от Божества. Это тело было пронизано Его Божеством, так же как Его душа человеческая, нисходя в ад, сияла славой этого Божества и исполнила ад вечным светом, разогнав навсегда страшную тьму отсутствия Божия. Тело Христово во гробе в этом смысле может быть уподоблено святому Телу Христову, Которому мы причащаемся, этому хлебу, в котором все пронизано Божеством Христовым. Весь мир в этом теле Христовом может себя теперь узнать во славе, потому что Христово тело – как всякое наше тело – было частью созданного материального мира, и весь этот мир, видя, созерцая Христа, может себя видеть во славе, таким, каким мир призван быть, когда, по слову апостола Павла, Бог будет все во всем (1 Кор. 15:28), когда все созданное будет пронизано Божеством, когда ничего не останется необоженным» [1, с. 177].

Экклезиологический критерий

Уже давно богословами отмечалось наличие некоего соотношения между христологическим догматом и экклезиологией. «Двуприродность Церкви, где Божественный и человеческий элементы соединены неслитно и нераздельно, есть свидетельство ее реальности и жизненной силы. Как человек состоит из души и тела, так и Церковь соотносительна как с Иисусом Христом, через Которого она сродни Божеству, так и с людьми, в нее входящими, посредством которых она роднится с миром. По своей мистической природе она имеет неизгладимые черты своего Господа, а по эмпирической – черты тех людей, которые в нее входят. Церковь есть подлинное и всеединое Богочеловечество. Глава его – Христос, новая жизнь, текущая в каждом из его членов, обладающих полной внутренней свободой, – это жизнь Христова» [3, с. 78]. Параллель между тайной Церкви и тайной Христа достаточно многозначна, и Халкидонский критерий, безусловно, помогает понять, что в единстве Церкви человеческий элемент сохраняется и не поглощается элементом Божественным. И было бы удивительно, если бы не существовало структурной аналогии между Христом и Церковью, которая есть Его тело и в которой силой Святого Духа совершаются таинства. И. Конгар пишет: «В точном смысле слова у Церкви нет ни природы Божественной, ни природы человеческой; она лишь обладает элементом человеческим и элементом Божественным, элементом видимым и элементом невидимым, некоей «плотью», которая в условиях пространства и времени служит благодати, совершающей обожение... У Церкви нет неразделимой связи между Божественными действиями и действиями человеческими. Но между Церковью – земным установлением, открывающим доступ к Божественному приобщению, и Божественной личностью Сына существует связь, иными словами союз-завет; прочность этой связи не следует преуменьшать, ибо она укоренена в самой воле Бога. Не следует также преуменьшать глубину этой связи, ибо Церковь одновременно супруга и тело (мистическое)» [10, с. 59].

Господь говорит: «без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15:5). Следовательно, чтобы верующий жил во Христе и в Его Церкви, ему необходимо возродиться, то есть быть восстановленным для новой жизни: «если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия» (Ин. 3:3,5). Новая жизнь в воплощенном Сыне Божием, нашем Спасителе Иисусе Христе, открывает путь для верующего, чтобы войти в Царство Христово, Его Церковь. «В лице Христа человечество сделалось причастным Божественного естества, а без воплощения Сына Божия невозможно было бы соединение людей в Церковь. Церковь основанием своим и имеет воплощенного Сына Божия, Богочеловека Христа» [4, с. 30].

Идея Церкви как выражение высочайшей тайны воплощения имеет такое же широкое и всеохватывающее значение, как и само воплощение. По этому вопросу святой Максим Исповедник пишет: «Как тело Христово, Церковь есть непрестанно продолжающееся и ширящееся воплощение Господа, подобное воплощению Его в маленькой церкви души каждого верующего. Оно имеет охватить собой всех, предназначенных быть членами тела Его. В этом именно теле Христовом и совершается спасение каждого верующего: в нем заключены все благодатные и нравственные условия спасения – благодать таинств, с одной стороны, и живая вера во Христа, жизнь и учение христианское, с другой. Все это здесь содержится в живых сосудах духа, каковы: апостолы, священнослужители, верующие (разные ступени совершенства которых образуют полноту Церкви), святые, ангелы. Как ни различны проявления церковной жизни, однако везде в них таинственно воплощается Господь, и каждый член Церкви может духовно сростись с какой-либо частью питающего Агнца и занять своё место в великом организме Церкви» [5, с. 98].

Желающие достигнуть единения со Христом и с Богом Отцом во Христе знают, что это совершается в Теле Христовом, коим является наша святая Православная Церковь. В Церкви, где мы соединяемся Богу, нам даётся опыт той новой реальности, которая внесена в мир Христом: нового творения. Это жизнь Церкви и жизнь Христова, становящаяся и нашей дарованием Святого Духа.

Понятие спасения – первичная основа христологии

Известно, что Адам и Ева были обмануты диаволом и захотели стать богами – только не с помощью Божией, не через послушание с любовью, а опираясь на свои силы и волю, эгоистично и автономно. Иными словами, в основе падения лежала самость. Соглашаясь с самодостаточностью, прародители отделили себя от Бога и, вместо обожения, обрели противное ему: духовную смерть. «Душа бо человеческая, – говорит святой Тихон Задонский (XVIII в.), – яко дух от Бога созданный, ни в чем ином удовольствия, покоя, мира, утешения и отрады сыскать не может, как только в Бозе, от Которого по образу Его и подобию создана; а когда от Него отлучится, принуждена искать себе удовольствия в созданиях, и страстями различными, как рожцами, себя питать, но надлежащего упокоения и отрады не обретает, и так от гладу следует умрети, духу бо духовная пища потребна есть». Дух должен был находить себе пищу в Боге, жить Богом; душа должна была питаться духом; тело должно было жить душею – таково было первоначальное устроение бессмертной природы человека. Отвратившись от Бога, дух вместо того, чтобы давать пищу душе, начинает жить за счет души, питаясь ее сущностью (тем, что мы обычно называем «духовными ценностями»); душа, в свою очередь, начинает жить жизнью тела, это – происхождение страстей; и наконец, тело, вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть. Человеческий состав распадается» [7, с. 98].

Отцы Церкви говорят, что Бог есть жизнь. И отвергающийся Бога отвергается жизни. Поэтому смерть и духовное бездействие (смерть физическая и духовная) были прямым следствием прародительского преслушания.

Последствия падения явны. Отделение от Бога низвело человека к плотской, животной, демонической жизни. Великолепное творение Божие впало в тяжкую болезнь, болезнь к смерти. В падении человек потерял свойства, необходимые, чтобы прийти к обожению. В этом состоянии тяжелейшей болезни, болезни к смерти, человек уже не может вернуться к Богу. Его естество нуждается в новом корне. Нужен новый человек, «здоровый» – способный вернуть человеческой воле обращённость к Богу.

Новым корнем человеческого естества, Новым Человеком стал Богочеловек Иисус Христос – Сын Божий и Слово Божие – воплотившийся чтобы положить новое начало, новую закваску человечества. Богочеловек Иисус Христос, Сын и Слово Бога Отца, имеет две совершенные природы: божественную и человеческую. Обе эти совершенные природы соединены «неслитно, неизменно, нераздельно и неразлучно» в одном Лице Бога-Слова Христа – согласно известному определению Четвёртого (Халкидонского) Вселенского Собора. В этой краткой и точной, богодухновенной формулировке Церковь получила богословское оружие против всех христологических ересей на все времена. Итак, мы исповедуем единого Христа в двух природах: божественной и человеческой. Бог остается Богом, и человек остается человеком, сено не смешивается с огнем, и огонь не попаляет сена, Божество не сливается с человечеством, и человечество не растворяется в Божестве. И вместе с тем соединение с Богом бывает настолько тесным и приобщение настолько полным, что весь человек всецело изменяется, преображается, становится богом по благодати. Преподобный Симеон называет обожение «чудной тайной» и «страшным таинством», о котором знают немногие [6, с. 242].

Теперь человеческая природа через ипостасное единение двух естеств во Христе навсегда соединена с божеством, ибо Христос – вечно Богочеловек. Как Богочеловек Христос вознесся на небеса. Как Богочеловек воссел Он одесную Отца. И как Богочеловек Он придет судить мир во Втором Своём пришествии. Ничто не может отлучить нашу, воспринятую Им человечность от Бога. Вот почему теперь, после Воплощения Господня, сколько бы мы ни согрешали как люди, сколько бы мы ни отдалялись от Бога, если мы хотим вернуться к Нему с покаянием – это возможно, мы можем вернуться в единение с Ним. Для христианина же обожение становится возможным только благодаря воплощению Слова, воспринявшего наше человечество и давшего нам Свое Божество, причем тело является полноправным участником процесса обожения и тоже приобщается к Божественной энергии, входящей «во вся составы, во утробу (во внутренности), в сердце» [6, с. 240].

Соотношение между человеческим и Божественным во Христе составляет необходимую основу для понимания отношения каждого человека к Богу. Человечество Иисуса не «поглощается» Его Божеством. Следовательно, наше собственное обожение не есть потеря нашего человечества, и не совершается в ущерб нашей человеческой природе, но есть его окончательное завершение. Как пишет Г. Мартле: «Защищая человечество Христа, Церковь, таким образом, защищает наше человечество, ибо через Воплощение Он усваивает Себе то, что было изначально нашим». Неслиянное и нераздельное единство двух природ Христа «позволяет Богу стать человеком, но при этом Он продолжает оставаться Богом. И человек становится Богом по причастию, но при этом продолжает оставаться человеком» [10, с. 55].

В силу существенных особенностей христианства «антропология находит свое выражение и, в некотором смысле, исполнение в христологии. Такое взаимосближение христологии и антропологии обусловлено Халкидонским догматом, провозглашающим «реальное единство» божественной и человеческой природ в Лице Иисуса Христа. «Отцы «христологических веков», – замечает В. Н. Лосский, – формулируя догмат о Христе-Богочеловеке, никогда не упускали из вида вопроса о нашем соединении с Богом. Все аргументы, которые они обычно приводили в борьбе против неправославных учений, относятся, прежде всего, к полноте нашего соединения с Ним, нашего обожения...» [9, с. 17].

Всякое разделение, которое пытаются во Христе установить между человеком и Богом, неизбежно оборачивается разделением между нами и Богом. Подобный дуализм сводит спасение к чисто внешнему общению человека с Богом; очень быстро оно теряет для нас всякий интерес и приводит как бы к насильственному разлучению человека с самим собой. В ересях монофизитства и несторианства есть тенденция чрезмерно выявлять или Божественную сторону в ущерб человеческой, или человеческую в ущерб Божественной. Однако, нарушение равновесия способно вызвать весьма конкретные последствия для жизни христианина, для ее духовных основ и для того дела, которое совершает в своей жизни христианин. В плане вероучительном монофизитство усваивает все действие Богу, считает невозможным и бесполезным какое бы то ни было усилие со стороны человека. На практике подобное учение способно лишить смысла всякое земное человеческое делание. Сегодня монофизитство порождает некое смещение, представление, уже не различающее мир и Царствие Божие.

Итак, нет разделения между человеком Иисусом и ипостасью (личностью) Сына: тот же Сын стал человеком. Настойчиво подтверждая это тождество, Церковь, тем самым, защищает наше собственное обожение в Нем (Сыне).

Царствие Божие есть возвещение будущего, окончательное примирение всего в Боге, но будущее это присутствует уже сейчас в силу совершившейся проповеди Иисуса, которая раскрыла вечный замысел Бога о человечестве. Отныне этот замысел вошел составной частью в нашу историю, облекшись в форму прошлого. Но это прошлое, на которое опирается наше настоящее, в свою очередь обращает нас к будущему. Равным образом воскресший Христос, сидящий одесную Бога, есть наше будущее. Он придет, и в известном смысле Он приходит к нам каждый день. Он, Его пришествие, есть последняя цель нашей истории, и сама эта история уже определяется Его присутствием среди нас. Мы должны постоянно обращаться к Его человеческому земному пути, к Его жизни среди нас, ибо без этого мы не можем по-настоящему продвинуться Ему навстречу. Поэтому нужно бесконечно углубляться в созерцание Пасхи, вновь и вновь «обегать» христологический круг Нового Завета, ибо круг этот охватывает весь смысл человеческой истории от ее начала до конца. Созерцание нашего изначального, от начала мира, избрания во Христе (см. Еф. 1:4) раскрывает перед нами исток, а это дает нам возможность зреть конец, завершение или «соединение всего небесного и земного под главою Христом» (см. Еф. 1:10).

Лишь во Христе природа наша переходит от временного к вечному, ощущает себя не смертной, но бессмертной, не разделенной во времени и ограниченной, но целостной и вечной. Церковь – это вечно живая ипостась Богочеловека Христа, Его ипостась и в настоящем, и в вечности, богочеловеческая ипостась, богочеловеческий дух и тело. Определение Церкви, ее жизнь, ее цель, ее дух, ее принципы, ее приемы и все то, что составляет ее, – все дано ей Богочеловеком Христом. Справедливо утверждать, что миссией Церкви является органическое и личное единение всех ее членов с Божественным Ликом Христа, преображение их духовных чувств в богочеловеческое ощущение и ведение Христа, чтобы вся их жизнь протекала во Христе и со Христом, чтобы жили они не сами по себе, но жил в них Христос (ср.: Гал. 2:20). Через Церковь Христос дарует верующим бессмертие и вечность, соделывая их причастниками Своего Божественного естества (ср.: 2 Пет. 1:4). Миссия Церкви заключается еще и в том, чтобы каждому ее члену привить осознание, что нормальным состоянием человеческой личности является бессмертие и вечность, а не временная здешняя жизнь. Человек – это путник, шествующий к бессмертию, вечности и Божественным обетованиям...[11, с. 37]

 Литература

1. Антоний, митрополит Сурожский. Беседы о вере и Церкви. – М., 1991

2. Библия. – М., 1992.

3. Владимир (Сабодан), Митрополит Киевский и всея Украины. Экклезиология в отечественном богословии. – К., 1997.

4. Григорий (Афонский), архиепископ. Иисус Христос и Его Церковь. – К., 2002.

5. Епифанович С. Л. Преподобный Максим Исповедник и Византийское Богословие. – М., 2003.

6. Иларион (Алфеев), еп. Таинство веры. – Клин, 2002.

7. Лосский В. Н. Очерки Мистического Богословия Восточной Церкви. Догматическое Богословие. – М., 1991

8. Преп. Иустин (Попович). Догматика Православной Церкви. Экклезиология. – М., 2005.

9. Савельев В., прот. Христианская антропология: сущностная специфика, история и перспективы // Христианская мысль.II. – К., 2005.

10. Сесбуэ Б. Критерий Халкидонского Собора // Символ – 1983 – №10, ноябрь.

11. Старец Иосиф Ватопедский. От смерти к жизни. – М., 2007.