Столяр М.Б. Религия советской цивилизации. – К.: Стилос, 2010. – 178 с.

Издательство «Стилос» – тел. (044) 46 751 89
e-mail: Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
Сведения об авторе:
Столяр Марина Борисовна, канд. филос. наук, доцент кафедры философии и культурологии Черниговского национального педагогического университета имени Т.Г.Шевченко, член Совета КРФО, член редколлегии журнала «Христианская мысль».
Дом. адрес: 14026, Чернигов, ул. Красносельского, 75, кв.51.
Телефон: дом.: (0462)-61-54-02; моб.: 063 832 2811
e-mail: Этот e-mail адрес защищен от спам-ботов, для его просмотра у Вас должен быть включен Javascript
РЕЛИГИЯ СОВЕТСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

    

О книге Марины Столяр (Малахов В.А.)

Введение
I. Религиозная идеология и мораль
Советский гуманизм и его «обратная сторона»
Звезда вместо креста
Первая заповедь по-советски и идеологический «иконостас»
Коммунистический труд как основное чудо «советской религии»
«Безблагодатный аскетизм»
«Не убий», «не кради», «не прелюбодействуй» по-советски
Война против «малой церкви» и новый идеал женщины
Наследие хамово и кенотип покаяния
Противостояние морали и идеологии

II. Религиозные основы советского хронотопа
«Новая эра» по-советски. Предыстория и история
Антихристианское понимание времени в советской идеологии
Коммунистический вариант хилиастической ереси
Культ будущего и его жертвы
Священное пространство или коммунизм в отдельно взятой стране
Восток и запад, правое и левое, верх и низ
Граница и «пограничье», столица и провинция
Будни и праздники. Иерофании советских праздников
Кризис коммунистического хронотопа в советской массовой культуре

Литература

Послесловие
Малахов В.А. О книге Марины Столяр

Жанр предлагаемой книги, по определению её автора – культурологические очерки. Перед нами своего рода рассказ об уходящей в прошлое эпохе нашего совместного бытия – рассказ яркий, увлекательный.
Первое, что хотелось бы отметить – вдумчивое отношение М.Б. Столяр к самому понятию «советская цивилизация», к отображённому в нём особому состоянию культуры, идеологии, религии, морали… К сожалению, понемногу теряя память непосредственного пребывания в той своеобразной среде, мы всё ещё недостаточно понимаем её общий человеческий смысл. Книга, раскрытая Вами, уважаемый читатель, – одна из попыток приблизиться к такому пониманию, нащупать те опорные очевидности, да и тот язык, на основе которых оно оказалось бы возможным. Для автора то и другое определяется религиозной, христианской точкой зрения; и надо сказать, что такой подход не только естественен для человека верующего, но и объективно плодотворен, так как позволяет осмыслить «социалистическую действительность» в едва ли не напряжённейшем её проблемном аспекте.
Отбрасывая – последовательно и чаще всего злобно – прямой смысл традиционной религиозности, советская идеология, как доказывает автор, исподволь подпитывалась её энергией, воспроизводила её архетипы, хотя и в искажённой, порою вывороченной наизнанку форме. Прослеживая характерные симптомы подобной эрзац-религии, М. Столяр выявляет ряд интригующих обстоятельств, читать о которых по-настоящему интересно.
Признаться, поначалу у меня существовало опасение, что исходная установка автора может обернуться очередным воспроизведением монотонно-негативистского подхода к нашему недавнему прошлому – подхода, уже успевшего-таки набить оскомину. Но нет: оценивая по заслугам демоническую подпочву советской идеологии, исследуя её уродливые проявления, М. Столяр вместе с тем подчёркивает реальное противостояние идеологии и культуры – и благодаря этому обретает возможность разглядеть и осмыслить также и то светлое, доброе, что каким-то удивительным образом прорастало в порах «советской цивилизации» и, к глубокому сожалению, оказывается утраченным – не безвозвратно ли? – в нынешнюю эпоху «дикого капитализма», нравственное состояние которой нормальные советские люди, по замечанию автора, не могли бы себе представить «в самом страшном сне». Думается, именно к этой стороне дела всем нам сегодня, не впадая в бессмысленную апологию прошлого и не закрывая глаза на его чудовищные преступления, стоило бы присмотреться внимательнее. Ведь из нашего нынешнего «прекрасного далёка» неотъемлемыми атрибутами «совка» представляются уже и бескорыстие, и любовь к Родине, и скромность, и элементарная человеческая доброта – случайно ли все эти качества могли худо-бедно в той эпохе прижиться? Следует ли, возможно ли усматривать также и в них некую превращённую форму скрытой религиозности? Кардинальный же вопрос, на который, в связи со сказанным, хотелось бы обратить внимание и автора, и всякого пытливого читателя этой книги, таков: в чём всё-таки надлежит искать основной духовно-нравственный импульс того великого и страшного «социалистического эксперимента», факт которого поныне маячит перед нами как, быть может, основная загадка нашего исторического бытия? Только ли в некоем соблазне, «титанической» гордыне, чудовищном прегрешении? – в таком случае способ выхода из пресловутого советского «котлована» представляется трудным, тяжким, но вполне очевидным. Или же в пережитой нами, нашими отцами и дедами катастрофе заявили о себе – да, действительно в превращённой форме! – какие-то ещё не утолённые чаяния, какие-то выстраданные человеческие очевидности, которые невозможно вписать в наличные мировоззренческие схемы? Если так – значит, «вызовы века», как ныне принято говорить, требуют от нас и принципиально новых ответов, основанных на ясном осознании необратимости исторического опыта.
Как бы то ни было, грандиозная трагедия XX в. взывает сегодня и к нашей способности нести покаяние, и к нашей способности понимать, и к нашей способности делать выводы на будущее. Автор книги подходит к исследуемому феномену, как говорится, с открытым забралом. Хотелось бы, чтобы опыт её размышлений оказался поучительным для читателя.
Январь 2010 г.


Введение

Всякая культура религиозна в своем основном смысле, хотя бы ее эмпирическое содержание стояло вне религии
В.В.Зеньковский

Мирской человек, желает он того или нет, несет на себе печать поведения религиозного человека, из которой выхолощена, однако, религиозная значимость.
М. Элиаде

Многочисленные и достаточно удачные попытки идеологов ХХ-ХХI веков манипулировать сознанием людей не могут не привлекать внимания ученых к изучению феномена идеологии. С этой точки зрения достаточно интересным объектом исследования представляется уже несколько забытая советская идеология. Последняя либо воспринималась некритически (в советские годы) либо стала предметом такой уничтожающей критики (в постсоветское время), после которой, как говорится, камня на камне не остается. И в первом и во втором случае говорить уж не о чем. Но если присмотреться к советской идеологии как к цивилизационному феномену, то возникают достаточно любопытные параллели и интересные ассоциации с различными культурными традициями, в которых определенная идеология некоторое время занимала центральное место.
Говоря о советской идеологии как цивилизационном феномене, я представляю достаточно развитую традицию религиозного ее понимания. Как считают исследователи, коммунистическое мировоззрение именно потому охватило широкие массы, что оно имитировало религию (См.: 12, с.83; 39, с.30).
Марксизм при этом называют антропотеизмом (С. Булгаков), демонолатрией (Н. Бердяев), утопизмом как религиозно-еретическим учением (С. Франк), псевдорелигией (Э. Соловьев), антихристианской эрзац-верой (А. Игнатов), религией антихриста (В. Лекторский), дораввинским маккиавейским иудаизмом (А.Тойнби) или эклектичной религией, вобравшей идеи многих религий мира (Р. Занер) и т.п. К. Поппер, который, с одной стороны, защищает Маркса от попыток иррациональной его интерпретации, пишет, что в марксизме религиозный элемент является очевидным (80, с.212).
Даже некоторые сторонники советской идеологии частично признавали ее религиозный характер (правда, они думали, что это были нехарактерные для марксизма-ленинизма в целом отступления, то есть еретические искривления). Достаточно вспомнить А. Луначарского и М. Горького как представителей богостроительства, подвергшихся со стороны Ленина очень жесткой критике. Также, Н. Хрущев в знаменитом докладе ХХ съезду КПСС «О культе личности и его последствиях» идеологию времен Сталина представил как религиозную по своей сущности. Он назвал ее далеким «от духа марксизма-ленинизма» возвеличиванием одной личности, превращением ее в какого-то сверхчеловека, владеющего сверхъестественными качествами, подобно Богу.
Если же стоять на точке зрения религиозной культурологии, то культуры, которая была бы нерелигиозной, вообще не существует. Прот. Александр Шмеман называет культуру нового времени постхристианской, "потому что в конечном счете даже наиболее секулярные, наиболее антирелигиозные и антихристианские идеи и идеологии, которые им движут, являются так или иначе "des verites chretiennes devenues folles" то есть "обезумевшими христианскими истинами", плодами секуляризованной эсхатологии" (122, с. 512). Аналогичную позицию занимает М. Вебер. Исследуя капиталистический образ жизни он демонстрирует его религиозную основу, представляющую собой протестантскую этику с характерным для нее пониманием благодати, смысла жизни и спасения. Наиболее фундаментальные исследования религиозных основ коммунистической идеологии осуществили такие философы как Н. Бердяев и С. Булгаков. Однако со времени написания их трудов прошло достаточно много времени. Марксистская парадигма, которую они изучали, претерпела ряд изменений и, в конечном счете, перестала
быть государственной идеологией. Но идеология как область современного мифотворчества не перестала существовать…
Если бы в восьмидесятые годы прошлого века кто-то мне сказал, что я напишу книгу о советской идеологии, то услышал бы в ответ пару «теплых» слов – настолько эта идеология вызывала отвращение. Теперь я понимаю, что это было неприятие идеологии вообще как превращенной формы сознания, которая свою ограниченность стремится восполнить претензией на открытие высших смыслов бытия.
Идеологи всех времен, как правило, сетуют на «недостаточную сознательность» людей, способных не поддаваться ее отупляющему воздействию. Это похоже на то, как если бы кто-то требовал перекопать все протоптанные дорожки, огородить их колючей проволокой и «сознательно» ходить по одной заасфальтированной дороге, ведущей в никуда. Однако идеологическое давление имеет и свою обратную сторону. Такое давление на определенные сферы культуры оборачивается мощным противодействием этих сфер, результатом чего является их обогащение и даже расцвет. Правда, справедливо и обратное: то, чему обеспечивается «зеленый свет», то, что используется превращенной формой сознания в качестве средства, рискует впоследствии кануть в небытие. Поэтому «сотрудничество» с идеологией полезно лишь с точки зрения сиюминутной выгоды.
Эволюция советской цивилизации в значительной степени определялась противостоянием культуры и религиозной идеологии. Особенно сильно это противостояние обозначилось в морали, философии и искусстве. При этом идеология пыталась воспользоваться достижениями культуры как своими собственными. Этим она укрепляла и разрушала себя одновременно. Укрепляла, создавая иллюзию своего позитивного влияния на культуру, а разрушала, включая в себя совершенно несовместимые с классовым подходом идеи и принципы.
Однако энергию для своего существования советская идеология черпала не только в философии, морали и искусстве, но и, как уже говорилось, в религии. Известный румынский феноменолог М. Элиаде пришел к выводу, что в любой культуре присутствуют иерофании. Под иерофанией он имел в виду проявление священного в обыденном, сакрального в профанном. В книге достаточно часто встречается слово «иерофания», потому что в ней речь идет об основной фигуре умолчания советской цивилизации – сознательно и неосознанно искаженных христианских смыслах. Но даже в таком карикатурном варианте эти смыслы привлекали значительную энергию, за счет которой и существовала идеология.
И в заключение хочу сказать пару слов о философах киевской школы, потому что эта книга в значительной степени стала возможна благодаря тому внеидеологическому, объектному подходу к рассмотрению марксизма, который практиковали в конце 70-х – начале 80-х гг. преподаватели философского факультета Киевского университета – В.И. Шинкарук, М.В. Попович, С.Б. Крымский, В.С. Горский, И.В. Бычко, А.И. Горак, Ю.В. Кушаков, Т.И. Ящук и многие другие. Один из неназванных в этом списке преподавателей (всех невозможно назвать) как-то рассказывал студентам анекдот, а потом сделал выразительную паузу и сказал:
«Ну, а тепер повернемося до наших баранів…
Карл Маркс та Фрідріх Енгельс…».
Эти слова я и беру в качестве эпиграфа к книге.