Пространство традиционного философского дискурса конституировано  осевыми линиями, соответствующими триаде «вещь – свойство – отношение». Абсцисса, ордината, аппликата.  В общем и целом можно сразу же отметить, что такое «пространство» есть некая трансцендентальная форма философского созерцания. Все, что не вписывается в эту матрицу, в философский «опыт» войти не может. А потому невыразимо и в соответствующем философском дискурсе. Философское познание, по самой своей сути устремленное к предельной всеобщности и исчерпывающей полноте, к мудрости, вправе ли оставлять что-либо вне способности своего усмотрения? Однако же то, что не есть либо «вещь», либо «свойство», либо «отношение», оказывается трансцендентным – непознаваемой «вещью-в-себе». Трансцендентное соотносительно с имманентным. Избрав своей метафизической установкой субстанциализм (что не всегда и осознается), философ со всеми своими «способностями суждения» оказывается в континууме, исполненном одних лишь «чтойностей» - «чтожеств», точнее говоря.  Живой полнокровной личности это «царство мертвых» не увидеть, плата за вход – ничтожение личности. Оставь надежды всяк входящий… «Рационализм, считая личность безусловно иррациональной, воспринимает весь мир в категории вещи» [Эрн В.Ф. Борьба за логос. – С.329].  Потому и появляется на свет невероятно уродливый эвфемизм – «вещь мыслящая» (res cogitans). Это имеется в виду душа. Даже и душа живая человеческая в этом зазеркалье мертвой вещью становится.  А всё оттого, что пространство философского дискурса, заданное ещё Аристотелевыми образующими, «ктойность» изначально не вмещает. А следовательно, языческая метафизика имплицитно сама себя обязывает объяснить «ктойность» - «чтойностью», показать, как из вещей и предметов «получается» личность. «Вещь мыслящая» – результат этих потуг.

Подробнее...

 
Публікація: Філіпенко Н. Г. Про можливість і необхідність християнської філософії: богословська та філософська аргументація Василя Зеньковського // Науковий часопис Національного педагогічного університету імені М. П. Драгоманова. Серія 7. Релігієзнавство. Культурологія. Філософія. – К., 2012. – Вип. 28(41). – С. 149-156.

В статті досліджується маловідома частина творчої спадщини В. В. Зеньковського – його концепція християнської філософії. Розглядаються висунуті ним історичні, богословські та філософські аргументи, що ставлять під сумнів ідею автономної філософії, а також ті евристичні можливості, які відкриває для філософії православне віровчення.

The article explores a less known part of V. Zenkovskij’s legacy – his concept of the Christian philosophy. The article also reviews his historical, theological and philosophical arguments that call into question the idea of an autonomous philosophy, as well as heuristic possibilities that the Orthodox doctrine opens for the philosophy.

Василь Васильович Зеньковський (1881–1962), професор Університету св. Володимира, а після вимушеної еміграції – професор, а згодом і декан Паризького Свято-Сергієвського Православного Богословського Інституту, довгий час був відомий широкому загалу науковців в основному як автор фундаментальної двохтомної роботи «Історія російської філософії» (1948, 1950). В останні роки багатогранна творчість мислителя в цілому починає привертати до себе увагу, в тому числі й істориків філософії. З-поміж  низки останніх публікацій, на нашу думку, особливої уваги заслуговують роботи саме вітчизняних науковців В. Летцева [2], М. Ткачук [3], Н. Філіпенко [4, 5, 6, 7], оскільки творча спадщина В. Зеньковського тут не використовується як аргументація в межах більш широкого дослідницького проекту, а сама перебуває в фокусі історико-філософського аналізу. Важливим є те, що вказані роботи у підсумку охоплюють практично всі періоди його творчості.

Однак проблема полягає в тому, що поза увагою філософської спільноти до цього часу перебуває найбільш філософська частина творчого доробку мислителя, а саме – його концепція християнської філософії як альтернативи секулярній, тобто «чистій» філософії. Метою даної статті і є аналіз обґрунтування Василем Зеньковським можливості і необхідності філософії, яка ґрунтується на православному віровченні.

Подробнее...

 
Доклад на Международной научной конференции «Исихазм в истории и культуре Православного Востока: к 290-летию старца Паисия Величковского» 30 ноября 2012 г.

Меня в исихазме прежде всего интересует практический аспект, аспект практики. Ведь Григорий Палама в полемике с Варлаамом говорил ему, что ты в своих построениях, в своей критике исихазма не исходишь из опыта священнобезмолвия, не знаешь его, а еще осмеливаешься критиковать его, явно руководствуясь не истиной, а своим тщеславием.

Влияние книги – «Откровенные рассказы странника своему духовному отцу» в христианском мире имеет место. Многие начинали свой духовный путь именно под влиянием «Откровенных рассказов странника…». Католики и протестанты интересуются этой книгой, которая в художественной форме, живо показала исихастский метод умного делания. Что примечательно – это написал наш человек, и интересно было бы рассмотреть эти рассказы в аспекте практическом, как близкие к нашей ситуации, в которой мы находимся, понять исихастский метод как спасительное делание в нашем, охваченном страстями и искушениями мире. И сам я в самом начале своего интереса к исихазму прочитал «Откровенные рассказы странника…» и был под сильным впечатлением, пример странника вдохновлял к творению Иисусовой молитвы, чтению Добротолюбия, изучению святоотеческого аскетического опыта.

Подробнее...

 
Публикация: http://www.katasonov-vn.narod.ru/khomiakov.html

Читая и перечитывая многочисленные и многообразные труды А.С.Хомякова невольно пытаешься найти принцип единства, некий общий знаменатель мысли этого замечательного русского человека. Гоголь сказал о Пушкине: «…это  русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет»[1]. Двести лет с этого момента (1832 год) уже почти прошло, но русский человек, к сожалению, скорее обманывает ожидания великого писателя… Однако, Хомяков, друг Гоголя, здесь же, в этом же времени уже показал как православный русский человек может проявить себя, - как он должен проявлять себя ! – в культуре. Постоянно чувствуется некий единый центр, из которого действует Хомяков,  с которым соотносится все его творчество. Конечно, ближайшим образом, это пример православного христианского персонализма: все поверяется здесь личностью, всякая правда, всякое познание должны не просто коснуться ума, а «пройти через сердце», соотнестись с высшим идеалом личности, исповедуемым христианством… Все поверено здесь христианской совестью: познание богословское, философское, научное, вся гамма социальных взаимоотношений, правовые нормы, отношения между народами… А совесть есть голос Божий в душе человека. Все соотнесено с вертикалью человеческого бытия, открытой по направлению к Богу, все оценивается в свете встречи личности человеческой и Божественной.

Подробнее...

 
Продолжение статьи Блуда А. А. «Феномен «мелкого тирана» (православная аскетическая феноменология)»

Тиран, тиранчик, как говорит Г.Сковорода, мелкий бесенок в человеке. Мелкий, беспомощный, ничего толком не умеющий, которого бесит, что кто-то умеет делать свое дело. Ему приятно сделать пакость, чтобы у того, кто умеет делать свое дело, не получилось. Приятно мешать, ставить палки в колеса. Приятно позлить, вывести из себя. Тиранчик по-настоящему не умеет делать то дело, которым занимается, не хочет учиться, совершенствоваться, только создает видимость компетентности. Его девиз – «Ах ты сильно умный, знающий, так я тебе покажу, кто тут главный и умный, я тебе устрою сладкую жизнь». Тиранчик боится, что увидят его некомпетентность, боится конкуренции и поэтому подавляет любого, который кажется способнее его. Он завидует тому, кто делает свое дело по-настоящему и с радостью и хочет его опустить к своему уровню, даже ниже себя, лишить радости жизни, чтобы поглумиться и удовлетворить чувство собственной важности. Он бьет на эго, унижает, от унижения твое самолюбие начинает колоть, поэтому для борьбы с чувством собственной важности, с мелкой, мелочной собственной важностью тиран необходим.

Подробнее...